kroharat | О пользе молока и печенек

Как-то раз, жарким августовским полднем, Хомка валялся пузом кверху на любимом ромашковом поле и громко размышлял о недолговечности всего прекрасного в этом мире:
‒ Опять плюшки закончились… Странные они какие-то! Вот утром, когда Лада их из духовки достает, кажется, что их очень-очень много! А к вечеру зайдешь на кухню – а там хорошо если одна черствая плюшечка на тарелке завалялась… Интересно всё-таки – куда же деваются плюшки?!
Белка, наблюдавшая за Хомкой с ветки росшего неподалеку дуба, прыснула от смеха. Ибо рассуждения о недолговечной природе плюшек сопровождались сопением и причмокиванием, с которыми хомяк доедал то ли седьмую, то ли восьмую по счету плюшку. Сегодня плюшки вышли особенно хороши, со свежей малиной и заварным кремом, и Хомка решил не отказывать себе в удовольствии. Тем более, что как раз вчера, случайно заметив свое отражение в глади озерной воды, Хомка решил, что бока его стали худее, чем на прошлой неделе. И ффост отощал – правда, пока лишь самую чуточку… А хомкам худеть категорически противопоказано, это все знают! Так что теперь Хомка налегал на плюшки с особым усердием…
Жаркое августовское солнце, румяное и круглое, с удовольствием разглядывало румяного и круглого хомяка, уютно сопящего на ромашковой поляне. Совсем не по-хомяковски свернувшись клубочком и подложив под щеку измазанные сладкой малиной лапки, Хомка спал, утомленный поеданием плюшек и сложными философскими размышлениями. И снилось Хомке, что он шагает по звездной дороге со своим другом Драконом, и собирает в большую плетеную корзину с крышкой…

‒ А что это мы такое собираем, Драконище? ‒ спросил Хомка, осторожно кладя в корзинку что-то маленькое, лохматое и хвостатое, только что найденное Драконом в зарослях звездного чертополоха.
‒ Это, Хомячище, дикие, неприрученные сны. Ну, то есть, это еще детёныши снов, так что откусить тебе нос они вряд ли смогут…
Хомка, уже почти было засунувший свой любопытный нос в корзину, с опаской захлопнул крышку и нахмурился.
‒ А зачем нам детеныши диких снов, Дракон? Что мы с ними будем делать? То есть – что ты с ними будешь делать? ‒ было ясно, что Хомка с дикими и кусачими снами не хотел иметь ничего общего.
‒ Я-то? Я буду поить их маковым молочком, кормить овсяными печеньками с изюмом и чесать им спинки…
Хомка хмыкнул и с сомнением посмотрел на Дракона – издевается он, что ли?! Но Дракон был совершенно серьезен.
‒ Видишь ли, Хомячище, дикие сны – они потому и дикие, что никто о них не заботится. И если со взрослыми дикими снами мало что можно поделать, то детенышей вполне можно приручить лаской, печеньками и маковым молочком.
‒ А что потом?
‒ А потом они будут сниться.
‒ Тебе?
‒ Мне, тебе, Старому Петри, белкам и Барсуку, пани Вербене, Гулю, Ладе… и всем остальным, кто повстречается им на пути. Они облетят землю тысячу раз и еще три, и каждый, кому они приснятся хоть раз, станет чуточку счастливее. Представляешь, сколько на свете станет счастливых людей?
‒ Ух тыыыы…. А откуда ты все это знаешь, Драконище? Ну, про дикие сны, печеньки и всякое такое…
‒ А это такая древняя драконская мудрость, ее передают из поколения в поколение, как страшную тайну…
‒ Ой, а ты ж ее мне рассказал!!
В этом месте дракон не выдержал и расхохотался. Хомка, поняв, что его провели, легонько пнул Дракона в чешуйчатый хвост, и тоже рассмеялся.
‒ Ты все придумал, да? И никаких диких снов на самом деле не бывает?
‒ До сегодняшней ночи, наверное, не было. Но теперь, раз мы с тобой их собираем, они есть. И уж теперь-то нам точно придется их всех разыскать, накормить печеньками, и напоить маковым молочком…
‒ А обычное молоко им не подойдет? А то я сегодня маки забыл подоить, а обычное молоко у нас в холодильнике всегда есть.
‒ Подойдет, наверное. Вот сейчас словим того, рыжего, с полосочками на спинке, и спросим!

Рыжее солнце, уже почти спрятавшись за верхушки высоких сосен Заповедного Леса, нежно погладило спящего Хомку последним теплым лучиком. «Интересно, что ему снится?» ‒ подумало оно, глядя на улыбающегося во сне хомяка. «Вероятно, что-то хорошее… Должно быть, большое блюдо вкуснейших на свете плюшек!»