Триша и апрель

[kroharat]

Uploaded with ImageShack.us



Ко Дню Сказок и Картинок 5 в Заповеднике Сказок
Картинка №25

В апреле, когда небо становится совсем высоким и прозрачным, вода в ручьях голубеет, а птичьи трели серебристыми каплями стекают с хрупких, тонконогих древесных стволов, Триша затевает большую весеннюю стирку. Лео в эти дни, став возмущенно-пятнистым, прячется на чердаке или в развилке старой, кряжистой груши – он не одобряет такое количество воды и мыльной пены. А Триша, надев свое лучшее алое платье, распахивает все комоды и сундуки, развязывает все котомки и тюки, распускает все косы и узелки; танцует по двору с тазами и охапками мокрого, пахнущего свежескошенной травой и медом белья. И поет.
Триша натягивает бельевые веревки туго – и ласковый весенний ветер, принимая их за струны, выщипывает тихонько напевные, нежные колыбельные. Триша натягивает бельевые веревки высоко – и Матушка Весенних Ливней с благодарностью кивает ей, развешивая на самых верхних белоснежные овчинки облаков. Триша натягивает бельевые веревки густо – и каждый житель городка под холмом, и деревни у дальней реки, и всего подлунного и поднебесного мира может, отмыв в тазу или в ледяной проточной воде свою мечту, повесить ее трепетать и сушиться на ветру. Триша не против. Трише это в радость.
Триша шествует, словно королева, отдавая ветру простыни длинных историй, сорочки домашнего уюта и полосатые чулки волшебных снов и славных медовых сказок. Прищепки ей смастерил когда-то сам Старый Мастер, и потому Триша знает – не останется на белоснежных, умытых солнцем и небом кусочках ткани ни пятен, ни прорех, ни разошедшихся швов. Такими прищепками, помнится, Небесный Отец по надобности дырки в Мироздании закрывал, а у Триши всего-то три с половиной таза отмытых слов, мечтаний и смыслов.
Закончив хлопоты, Триша залазит к Лео на старую грушу. Тот, став уютно-рыжим, тут же примащивается Трише под бок и заводит свою вечернюю песенку-мурлыку. Словно домашний кот, право слово. И так сидят они вдвоем до самого заката, пока не утихнут последние, чуть заметные дуновения пряного западного ветра и не проклюнутся на небосводе медвяные звездочки-хохотушки. А потом Триша спрыгивает с дерева, отряхивает со ставшего кобальтовым платья кусочки коры, и идет сматывать опустевшие веревки. И в доме у Триши, и в городке под холмом, и во всем подлунном и поднебесном мире делается на какое-то время просто и пусто, совсем как летают птицы. Ненадолго. До следующей весны.