Сказка про чулан... :)

[kroharat]

Моим любимым тварюшкам за радугой, Тигрику и Насте…

Это правдивая история о том, что случилось как-то в Сочельник в старом чулане…

Декабрь в ту зиму выдался снежным и морозным. За неделю до Рождества начал идти снег – и шел без перерыва четыре дня и три ночи, так что сугробы намело высоченные – ребяткам радость да раздолье, дворникам огорчение. Город за неделю превратился в нарядную Рождественскую открытку и замер в ожидании Рождественского чуда…

Старая крыса Глафира, жившая в чулане при лавке Лучано, книжных дел мастера, отчаянно мерзла. Закутавшись в свой самый длинный полосатый шарф, нацепив веселые носки в разноцветную полосочку и пеструю лоскутную жилетку, Глафира грела лапы у крохотной керосиновой лампы. В чулане было темно, холодно и сыро. И голодно. Глафира была старая крыса, родни у нее не было – так уж сложилось – так что некому было принести ей вкусный кусочек сыра и щепок для крохотной печурки. Только и оставалось – полнаперстка керосина для лампы да ворох древних воспоминаний… Глафира тяжело вздохнула.

Она думала о том, как славно и тепло, должно быть, сейчас в лавке, у жарко натопленного камина. Лавки в Сочельник закрыты, особенно книжные, так что посетителей нет. Погашен верхний свет – горит, должно быть, лишь лампа на столе Лучано, да сполохи из камина гоняют по стенам длинные тени. Пахнет старой бумагой, мудростью и апельсиновыми корками. И свечными огарками. Длинные высокие стеллажи, полные самых разных книг со всех концов света, торжественны и молчаливы. Сам мастер, должно быть, сидит за столом и что-то пишет пышным гусиным пером. Девчонка из соседнего трактира уже принесла, наверное, рождественского гуся да полбутылки вина – стоят, небось, у входа, в большой плетеной корзине. Мастер живет один, сам не готовит. Девчонке из трактира только того и надо – бегает, дурёха, три раза на дню с судками да корзинками, заглядывает Лучано в глаза, радуется чему-то. Влюбилась, глупенькая. Не понимает, что у Лучано одна любовь – книги его. Как сызмальства приворожили его – так и пропал парень… Не зря же в такие молодые годы Мастером книжным величают…

Глафира поежилась и поплотнее запахнула пеструю лоскутную жилетку. Пошуршав лапами, прикрутила фитилек лампы и просунула нос в щель между чуланом и лавкой. Запахом сыт, конечно, не будешь, но так славно пахнет… кажется, пирожками с картошкой и… и сыром! Глафира осторожно выглянула из чулана. Так и есть – на полу стояло блюдце, на котором аппетитно были разложены кусочки сыра и крошки от пирога. Глафира тут же юркнула обратно в чулан! Ну неет, нас так просто не проведешь… Глафира была старая крыса, и очень мудрая – и твердо знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках, а вкусные пирожки, как правило, доверху напитаны смертоносной крысиной отравой… Уж лучше сидеть голодной, чем так глупо попадаться на людские хитрости и уловки.

Раздался шорох, и в щелку Глафира увидела, как тарелку заслонили чьи-то ноги в шерстяных полосатых носках. Потом на Глафиру уставился голубой глаз. Она отпрянула. Глаз моргнул и весело сощурился.

- Не хочешь вылезать, да? Ну ладно, сейчас по-другому устроим…

Глаз пропал, снова раздался шорох шагов, потом шелест страниц и невнятное бормотание. Глафира, дрожа от испуга, забилась в самый дальний угол своего чулана. Вдруг в лавке что-то разбилось с громким хрустальным звоном, раздался грохот, полыхнуло зеленоватым пламенем… Глафира в ужасе зажмурилась, закрыла лапками глаза и приготовилась умереть…

Постепенно почему-то стало тепло. Снова запахло сыром, пирогом и мандариновыми корочками. Вокруг что-то шуршало, шелестело и позвякивало… Глафира, вся еще испуганная, осторожно приоткрыла один глаз…

В печурке добродушно потрескивал огонь. Горела лампа и крохотные свечи, освещая ее чулан, когда-то холодный и сырой. Да вот только теперь его уж таким и не назовешь – пестрые полосатые коврики на полу, красочные гобелены на стенах, в углу опрятной горкой сложены щепки да береста для печки. В дальнем углу, у крохотного слухового окошка, взялся неизвестно откуда маленький столик да крохотное кресло-качалка с уютным пледом в шотландскую клеточку. А у стола… У стола во всю хозяйничал забавный чертенок – чумазый, с кисточкой на хвосте – расставлял лакомства в тарелках и плошках – сыр и пирог, колбасные обрезки и хлебные корочки, пипаркукас и мандариновые шкурки. В наперстке – горячее пряное вино…

- Хозяин велели кланяться. В гости зазывали… Вы уж не побрезгуйте, загляните… А ежели чего надо – вы стучите, я принесу да сделаю. Я тут рядом, в подполье… - и чертенок, лукаво подмигнув замершей в немом удивлении крысе, вежливо поклонился, взмахнув воображаемой шляпой с пером, и пропал…

Глафира оторопела. Зажмурилась. Ущипнула себя за лапку. Пискнула и снова открыла глаза. Все по-прежнему было тут – и половички, и стол, и кресло, и еда… Покрутив головой, она осторожно высунула нос в щелку. Ноги в шерстяных полосатых носках удобно вытянулись на полу у камина. Рядом, на полу же, стоял кубок с вином и тарелка с печеными яблоками… Добрый голубой глаз с морщинками улыбок снова уставился на испуганную крысу.

- Эх ты, глупая смешная крыска… Я раньше и не знал, что в этой лавке есть чулан – хорошо, Филамена подсказала. А ты ютилась там, в холоде и сырости… Глупыш… Как же двум одиноким душам найти друг друга, если одна тихонько ютится в чулане, а вторая прячется меж книжных строчек… Так бы и не встретились, если б не Сочельник…

Глафира, сторожко оглядываясь, выбралась из чулана и засеменила к Лучано. Ткнулась мордочкой в раскрытую ладонь, вскарабкалась на плечо, фунькнула что-то нежное в ухо. И подумала – неважно, когда приходит счастье. Главное, что оно – есть!...