Сказка про Бармалейчика...

Уффф... Бармалейчики - это явно не моя тема...
Дляksnake - как говорится, не прошло и полгода... :)

Вы, наверное, помните девочку Женю. Она живет с мамой и папой, с бабушкой Светой и рыжим котенком в большом пятиэтажном доме и почти ничего не боится. Она терпеть не может пенки на молоке и любит слушать перезвон небесных колокольчиков и солнечные истории… А еще у нее есть вторая бабушка, Оля. Бабушка Оля, в отличие от самой Жени и ее родителей, живет в маленьком домике на самом краю города. Вокруг ее домика с облезлой крышей и давно не крашеным крыльцом растет старый, запущенный сад, и летом мама часто отвозит Женю к бабушке Оле – «помогать по хозяйству и дышать свежим воздухом». Помощь по хозяйству от Жени невелика. Она хоть и большая уже девочка (почти целых пять лет), но носить воду из колодца или растапливать печь ей ещё пока не по силам – а у бабушки Оли хозяйство именно такое, колодезное, печное да поленное. Зато Женя славно справляется с делами поменьше – насыпать крошек воробью, погладить соседскую кошку, прогнать стрекозу с клумбы – изысканные клематисы не любят, когда их щекочут длинными слюдяными крыльями. Или вот со щенком возиться…

Щенок появился у бабушки Оли случайно. Ну, то есть не совсем случайно – щенка притащила Женя, деловито пояснив бабушке, что это Бармалейчик, и что он ее, Женю, уже любит. Щенок, который, надо сказать, был почти с Женю ростом, добродушно тявкнул, подтверждая сей неоспоримый факт, и радостно лизнул девочку в нос. Бабушка только руками всплеснула.
- Внуча, но почему Бармалейчик? Давай назовем его Полкан, или Дружок, или… ну хоть Рекс. Почему Бармалейчик-то?
- Ну как почему? Потому что это его имя! – и не вступая в дальнейшие споры, Женя подхватила на руки неуклюжего, косолапого щенка и потопала на веранду.
Вот так Бармалейчик поселился у бабушки Оли. Она, вобщем-то, была и рада – когда внучка уезжала обратно к родителям, длинными вечерами ей бывало порой одиноко – а Бармалейчик, уютно сопящий у хозяйки в ногах, был славной компанией. Ну а летними днями пес хвостиком бегал за Женей, оберегая девочку и защищая ее от всяких опасностей – сердито шипящих гусей, противного соседского Витьки, медведки на дне старого ведра, разросшегося по краям дороги чертополоха и вреднючего репейника. Только от длинных вечерних теней Бармалейчик не мог защитить свою маленькую хозяйку – потому что с самого своего щенячьего детства ужасно боялся темноты…
Бармалейчик и сам не знал, что в ней такого страшного – в темноте… Но каждый вечер, тоскливо глядя на заходящее солнце, он начинал тихонько скулить в своей будке, с ужасом ожидая, как сад укутает ночная тьма – и он наполнится страшными шорохами, зловещими скрипами или, еще хуже, ужасающей ночной тишиной. Чем ближе к горизонту подползало ленивое солнце, тем громче становился скулящий плач… но в сумерках непременно открывалась дверь, за которой было так восхитительно светло, и бабушка Оля, вытирая руки о фартук, говорила чуть ворчливо:
- Ну иди уж в дом, бедолага…
И Бармалейчик одним длинным прыжком оказывался на пороге и юрко проскальзывал в дом, успев благодарно ткнуться лбом в бабушкины колени. Потом он устраивался под кухонным столом, за которым Женя рисовала мелками лето или ужинала, макая в молоко печеньки, и успокоено засыпал.
Соседки, бывало, поучали бабушку Олю: «Ты его ночью во дворе-то оставь. Пару ночей повоет, а потом попривыкнет. А то что же это за собака такая – чуть не с коня ростом, а темноты боится… Хорош защитничек! Никакого проку от такой собаки!»
Бабушка соседок слушала, да делала все равно по-своему. А когда Женя у нее спросила, почему так, сказала: «Понимаешь, деточка… Люди бывают разные – и собаки бывают разные… И Бармалейчики… Не спеши судить да перекраивать на свой лад. Каждой твари Бог на небе свое начертал. Кому-то бесстрашным быть, а кому-то тени ночной бояться. У всего своя суть, свой смысл… Раз таким наш Бармалейчик вышел – таким ему и быть, и не нам переделывать то, что Богом дадено. А захочет – сам поменяется, страх свой преодолеет…»
Женя выслушала бабушку внимательно, хотя и не совсем поняла, как это – «Богом дадено», и как можно перекраивать Бармалейчика – ведь он же не платье… Но за окном уже призывно чивкал нахальный и голодный воробей, и Женя, ссыпав в карманчик своего сарафана лущеные семечки и крошки, побежала на улицу. А Бармалейчик долго еще лежал под кухонным столом, положив голову на лапы, и думал о бабушкиных словах…

Говорят, что через несколько лет, когда Женя подросла, а Бармалейчик стал уже совсем взрослым Бармалеем, он темными ночами провожал свою хозяйку домой – и ничего не боялся. А однажды, когда Женя вдруг заболела,  даже победил Жуткую Ночную Тьму, не пустив ее на порог… Но это, кажется, уже совсем другие истории… 

Сказка про Бармалейчика...

Уффф... Бармалейчики - это явно не моя тема...
Дляksnake  - как говорится, не прошло и полгода... :)

Вы, наверное, помните девочку Женю. Она живет с мамой и папой, с бабушкой Светой и рыжим котенком в большом пятиэтажном доме и почти ничего не боится. Она терпеть не может пенки на молоке и любит слушать перезвон небесных колокольчиков и солнечные истории… А еще у нее есть вторая бабушка, Оля. Бабушка Оля, в отличие от самой Жени и ее родителей, живет в маленьком домике на самом краю города. Вокруг ее домика с облезлой крышей и давно не крашеным крыльцом растет старый, запущенный сад, и летом мама часто отвозит Женю к бабушке Оле – «помогать по хозяйству и дышать свежим воздухом». Помощь по хозяйству от Жени невелика. Она хоть и большая уже девочка (почти целых пять лет), но носить воду из колодца или растапливать печь ей ещё пока не по силам – а у бабушки Оли хозяйство именно такое, колодезное, печное да поленное. Зато Женя славно справляется с делами поменьше – насыпать крошек воробью, погладить соседскую кошку, прогнать стрекозу с клумбы – изысканные клематисы не любят, когда их щекочут длинными слюдяными крыльями. Или вот со щенком возиться…

Щенок появился у бабушки Оли случайно. Ну, то есть не совсем случайно – щенка притащила Женя, деловито пояснив бабушке, что это Бармалейчик, и что он ее, Женю, уже любит. Щенок, который, надо сказать, был почти с Женю ростом, добродушно тявкнул, подтверждая сей неоспоримый факт, и радостно лизнул девочку в нос. Бабушка только руками всплеснула.
- Внуча, но почему Бармалейчик? Давай назовем его Полкан, или Дружок, или… ну хоть Рекс. Почему Бармалейчик-то?
- Ну как почему? Потому что это его имя! – и не вступая в дальнейшие споры, Женя подхватила на руки неуклюжего, косолапого щенка и потопала на веранду.
Вот так Бармалейчик поселился у бабушки Оли. Она, вобщем-то, была и рада – когда внучка уезжала обратно к родителям, длинными вечерами ей бывало порой одиноко – а Бармалейчик, уютно сопящий у хозяйки в ногах, был славной компанией. Ну а летними днями пес хвостиком бегал за Женей, оберегая девочку и защищая ее от всяких опасностей – сердито шипящих гусей, противного соседского Витьки, медведки на дне старого ведра, разросшегося по краям дороги чертополоха и вреднючего репейника. Только от длинных вечерних теней Бармалейчик не мог защитить свою маленькую хозяйку – потому что с самого своего щенячьего детства ужасно боялся темноты…
Бармалейчик и сам не знал, что в ней такого страшного – в темноте… Но каждый вечер, тоскливо глядя на заходящее солнце, он начинал тихонько скулить в своей будке, с ужасом ожидая, как сад укутает ночная тьма – и он наполнится страшными шорохами, зловещими скрипами или, еще хуже, ужасающей ночной тишиной. Чем ближе к горизонту подползало ленивое солнце, тем громче становился скулящий плач… но в сумерках непременно открывалась дверь, за которой было так восхитительно светло, и бабушка Оля, вытирая руки о фартук, говорила чуть ворчливо:
- Ну иди уж в дом, бедолага…
И Бармалейчик одним длинным прыжком оказывался на пороге и юрко проскальзывал в дом, успев благодарно ткнуться лбом в бабушкины колени. Потом он устраивался под кухонным столом, за которым Женя рисовала мелками лето или ужинала, макая в молоко печеньки, и успокоено засыпал.
Соседки, бывало, поучали бабушку Олю: «Ты его ночью во дворе-то оставь. Пару ночей повоет, а потом попривыкнет. А то что же это за собака такая – чуть не с коня ростом, а темноты боится… Хорош защитничек! Никакого проку от такой собаки!»
Бабушка соседок слушала, да делала все равно по-своему. А когда Женя у нее спросила, почему так, сказала: «Понимаешь, деточка… Люди бывают разные – и собаки бывают разные… И Бармалейчики… Не спеши судить да перекраивать на свой лад. Каждой твари Бог на небе свое начертал. Кому-то бесстрашным быть, а кому-то тени ночной бояться. У всего своя суть, свой смысл… Раз таким наш Бармалейчик вышел – таким ему и быть, и не нам переделывать то, что Богом дадено. А захочет – сам поменяется, страх свой преодолеет…»
Женя выслушала бабушку внимательно, хотя и не совсем поняла, как это – «Богом дадено», и как можно перекраивать Бармалейчика – ведь он же не платье… Но за окном уже призывно чивкал нахальный и голодный воробей, и Женя, ссыпав в карманчик своего сарафана лущеные семечки и крошки, побежала на улицу. А Бармалейчик долго еще лежал под кухонным столом, положив голову на лапы, и думал о бабушкиных словах… 

Говорят, что через несколько лет, когда Женя подросла, а Бармалейчик стал уже совсем взрослым Бармалеем, он темными ночами провожал свою хозяйку домой – и ничего не боялся. А однажды, когда Женя вдруг заболела,  даже победил Жуткую Ночную Тьму, не пустив ее на порог… Но это, кажется, уже совсем другие истории…