Бродящие по Пустошам - продолжение...

 Начало сказки

...за дверью было темно. Темнота была уютная, какая-то домашняя и совершенно безобидная. Такая темнота обычно сворачивается уютным клубочком в углу комнаты, где догорает камин или оплывают густыми восковыми слезами свечи. Пахла темнота тоже уютно – книжной пылью, вчерашним солнечным днем и овсяными печеньками...

Гая пристально вглядывалась в эту темноту, словно пыталась разгадать ее, как незагаданную загадку. Потом сделала один маленький шаг, оглянулась на Гуля, сидевшего чуть в отдалении, и перешагнула порог...

 

Третий день мела метель. Аббатство, прилегающие к нему яблоневый сад и посадки целебных трав, а так же столь любимый отцом-настоятелем розарий, замело – огромными, пушистыми сугробами совершенно волшебного, Рождественского снега. Снег был действительно особенный – поперву легкий да мелкий, как манная крупа, он укутывал мир невесомым ажурным покрывалом, приглушающим мысли и звуки, навевал прозрачную кружевную дрему и мысли о вечном, стелился под ноги шелком тропинок, ведущих непременно к дому...

Отец-настоятель, мудрейший брат Игнатий, улыбнулся своим мыслям. Он был один в келье, писал что-то в пергаментном свитке при свете одинокой, догорающей уже свечи. Со двора доносился негромкий скрип колодезного ворота, размеренный стук топора, шелест шагов по плотно утоптанному снегу, невнятные голоса – братия готовилась к вечерней трапезе. Сегодня к ужину ожидали прибытия их земляка и собрата по вере, брата Антуана, более известного в миру под именем Земляничного рыцаря – и братия радостно и воодушевленно готовилась к встрече, уже предвкушая ворох новых фантастичных историй и забавных поучений, что принесет с собой брат Антуан. Отец-настоятель снова улыбнулся. «Брат Антуан... верный соратник и преданный друг, извечный противник в научных диспутах и веселых спорах, наивный искатель истины и мудрый провидец... вечный странник, что бродит по Пустошам в поисках ответов на свои незаданные вопросы...» Игнатий вздохнул. Потом припомнил недавнее послание рыцаря о неких белых мышах, якобы метафизических, которые повадились грызть герцогский унитаз в одной не слишком отдаленной провинции – и в голос расхохотался. «Право же, это будет презабавно – раззадорить Антуана на диспут о белых мышках... Ради этого стоит даже покопаться в библиотеке – кажется, в одной из Забытых Хроник упоминались какие-то грызуны...»

Все еще весело посмеиваясь, брат-настоятель задул так и не успевшую догореть свечу и вышел, неслышно притворив за собой дверь...

 

В библиотеке было сумрачно. От высоких арочных окон струился мягкий перламутровый свет снежного вечера, но в углах, за стеллажами и в длинных проходах между ними уже расплывались потихоньку густые ночные тени. А в дальнем конце зала и вовсе было темно. Затеплив свечу в простом медном подсвечнике, брат Игнатий уверенно пошел в западный конец библиотеки. Его сутана шелестела по каменному полу, и казалось, будто сумеречные мотыльки расправляют свои прозрачные крылья... Внезапно Игнатий остановился. Что-то было не так... Осмотревшись, отец-настоятель сделал пару шагов назад, и изумленно вздохнул. В оконном проеме, поджав ноги к груди и прижавшись щекой к острым коленкам, сидела маленькая рыжая бродяжка – и смотрела на снег... Гая...Она, без сомнения, слышала шаги настоятеля, но даже не повернула головы в его сторону. За окном тяжелыми мягкими хлопьями падал снег.

– Что ты здесь делаешь, дитя мое? – спросил Игнатий в недоумении. Девчонка не ответила, только повела недовольно плечиком – и маленькая одинокая слезинка скатилась по ее бледной щеке. А потом она пробормотала, словно бы про себя: «И здесь его нету...»

Отец-настоятель подошел неспешно, положил руку девушке на плечо и сказал негромко:

– Пойдем, дитя мое. Ты совсем озябла, скоро ночь... Пойдем в трапезную. Иногда кружка горячего отвара и маленькая плюшка способны сильно помочь делу... – он лукаво улыбнулся. – Пойдем!

Словно бы нехотя Гая сползла с подоконника и, мягко подталкиваемая отцом настоятелем в спину, поплелась в сторону двери, мрачно глядя в пол. Возле самой двери она вдруг встала, как вкопанная, напряженно вглядываясь в цветную фреску у самого входа. Потом подняла глаза на Игнатия и напряженным шепотом требовательно спросила:

– Кто это?!

– Это?.... Хм... Это Нефалим, бескрылый ангел... Он... в некотором роде... покровитель нашей обители. А почему ты спросила, дитя?

– Бескрылый... да, бескрылый... Этот ваш Нефалим... он может наслать проклятье, да? – Гая гневно сверкнула глазами. – За что он обычно проклинает людей, этот ваш ангел?!

– Проклинает? Боюсь, ты что-то путаешь, дитя... Нефалим – это не совсем ангел... Хм. Я вряд ли смогу объяснить тебе все внятно, стоя здесь, в холоде и темноте. Быть может, ты все же спустишься со мной в трапезную? – Игнатий вежливо улыбнулся – чуть напряженно, одними губами, пристально вглядываясь в девушкино лицо. Оно разрумянилось от гнева, глаза сверкали, брови сошлись у переносицы, губы были плотно сжаты.

– Это ваш Нефалим – то ли ангел, то ли нет – разлучил меня с братом!!!!!! И вы хотите, чтобы я пировала в его обители????

Продолжение всенепременно последует :)))))

Продолжение